Грань между финансовыми ресурсами государства и госкомпаний становится все более расплывчатой, продолжают Цепляева и Ельцов: госкомпании создают «параллельный бюджет» на амбициозные проекты, которые редко соответствуют профильной деятельности компаний.
«Газпром» — крупнейший инвестор Олимпиады-2014 после федерального бюджета: более 100 млрд руб. (бюджет, по оценкам Счетной палаты, — 466 млрд), из них только 31,5 млрд на газопровод Джубга — Сочи можно отнести к прямой деятельности компании. «Газпром» потратил на саммит АТЭС 300 млрд, а бюджет — 202 млрд. Официально деньги пошли на газификацию, пишут авторы, но трубопровод Сахалин — Хабаровск — Владивосток используется менее чем на 20%, т.е. цели проекта были шире, чем бизнес компании. Налоговая нагрузка «Газпрома» ниже, чем нефтяных компаний, и его вовлечение в государственные проекты правительство считает справедливым обменом, полагают Цепляева и Ельцов.
«Роснефть», по оценкам BNP Paribas, вкладывает $0,7-1 млрд в год в социальные проекты в регионах добычи. Например, в Нефтекумске Ставропольского края — 700 млн руб. в строительство поликлиники, квартир медикам и ремонт школы. ВТБ за $1,3-1,4 млрд реконструирует стадион «Динамо», не связанный с банковским бизнесом. Непрофильные инвестиции Сбербанка, по оценкам BNP Paribas, — $1 млрд в год. РЖД получила от государства в 2011 г. 119 млрд руб., из них 90 млрд пошли на Олимпиаду.
«Газпрому» принадлежит медиахолдинг, ВТБ — компания «Галс-девелопмент» (реконструирует здание «Детского мира» на Лубянке, строит жилье), РЖД в кризис спасала банк «КИТ финанс», «Роснефть» в 2011 г. купила хоккейный клуб ЦСКА.
«Кооперация» госкомпаний и правительства сокращает стимулы к приватизации, считает Цепляева: доходы от нее не превысят вложений госгигантов в правительственные проекты. В перспективе, несмотря на все разговоры о приватизации, госдоля будет скорее расти, чем снижаться, продолжает она: «Финансовые рынки слишком непредсказуемы, чтобы часть элиты, поддерживающая приватизацию, была довольна ценами, а новый кризис может спровоцировать очередное “спасение всего” за счет государства и роста его доли в экономике». «Госкомпании используются как “точки прорыва”, и я очень удивлюсь, если эта стратегическая модель изменится», — заключает Цепляева.
В 2013-2015 гг. приватизация должна принести 1,24 трлн руб. (примерно $40 млрд) — но это меньше, чем сделка «Роснефти» с ТНК-ВР (около $60 млрд), замечает ректор Российской экономической школы Сергей Гуриев.
«Параллельный бюджет» снижает прозрачность госфинансов, увеличивает возможности манипуляций, он вне системы контроля казначейства, сетует Цепляева.
Увеличение громадных резервов и ресурсов госкомпаний не приносит счастья стране, убежден бывший министр финансов России Алексей Кудрин (интервью с ним см. на стр. 06): «Посмотрите на «Газпром» — в свое время он входил чуть ли не в топ ведущих мировых компаний по капитализации. Сейчас капитализация упала многократно, мировые инвестиционные компании уже закладывают примерно 100 млрд руб. убытков, а это ведь расчетная величина, так низко оценивается качество менеджмента «Газпрома».
По оценкам «Тройки диалог», государство за четыре года потеряло $80 млрд стоимости принадлежащих ему акций из-за роста странового риска, среди причин которого — осознание инвесторами того, что государство упустило возможность провести реформы в благоприятный период высоких нефтяных доходов.
Ольга Кувшинова
Евгения Письменная
Отправить ответ